У Ферендира захватило дух. Наставник оказался на виду — и так далеко, что если с ним сейчас что-нибудь случится, товарищи не успеют прийти на помощь. Крепко сжимая в руках алмазный чекан, Дезриэль осторожно и неторопливо огляделся. Казалось, он внимательно изучал каждое здание и склад, высматривал малейшие признаки возможной засады. Ферендир обнаружил, что и сам затаил дыхание. Он заставил себя выдохнуть, а потом снова набрал полные легкие воздуха.

Дезриэль постоял в полном одиночестве на усеянной трупами площади, потом наконец выпрямился и поднял над головой алмазный чекан горизонтально.

Это был условный сигнал: все в порядке, все спокойно.

— Пошли! — сказал Сераф, вылезая из укрытия. Посмотрим, что там нас ждет.

Как ни странно, спуск занял совсем немного времени. Они быстро миновали густые деревья и вышли на площадь. Как и боялся Ферендир, трупы там были разложены в самых жутких и будоражащих душу позах. Одни изображали разные повседневные занятия дуардинов, а других выставили как отвратительный глумливый трофей. Многих изрубили на куски и весьма искусно разложили в виде геометрических узоров и мандал — такой творческий подход лишь усиливал ощущение запредельной дикости произошедшего. Судя по всему, кто-то погиб в огне: по ветру летал пепел, пахло гарью, однако все костры уже успели погаснуть. Над площадью вились полчища мух — они копошились в глазницах трупов и пировали в запекшейся крови.

Кошмарная сцена казалась еще страшнее от царившей вокруг тишины.

Проводник Ялгрим опустил глаза, не решаясь взглянуть в застывшие лица мертвых друзей, родственников, любимых. Несомненно, он знал историю жизни и имена всех тех, чьи тела сейчас усеивали площадь и ее окрестности.

Ферендир вспомнил, как сам ходил по своему разрушенному храму, и содрогнулся.

— Слишком поздно, — изрек Таурвалон, глядя на все это. — Слаанешиты уже ушли.

— Спасибо им, — буркнул Дезриэль.

Ферендир взглянул на Серафа — никогда еще ярость на этом каменном лице не была столь очевидной: наставник прищурился и плотно сжал губы, его ноздри раздувались, он с видимым усилием старался дышать ровно.

Луверион задумчиво бродил среди мертвецов, вытянув перед собой руки и растопырив пальцы, словно пытался уловить нечто спрятанное, то, что нельзя было увидеть, унюхать и потрогать.

— Как то тут нехорошо пахнет, — тихо проговорил он, словно себе под нос. — Чем-то очень древним и скверным. Горьким, как сажа с желчью… и чем-то еще…

Дезриэль его услышал и спросил:

— В каком смысле «скверным»?

Луверион обернулся вокруг своей оси и прикрыл глаза руками. Казалось, что он читал невидимые письмена, которые творил здесь и сейчас горный ветер. Вдруг Хранитель Знаний опустил руки и заявил:

— Ты был прав. Это ловушка.

Ферендира пробила холодная дрожь. Да как же так? Ведь все было тихо!

Потом он услышал душераздирающий вой и увидел, как уродливые воины устремились наружу из шахт.

Только что в горняцком поселке не было видно никого, кроме мертвецов, а в следующую минуту их маленький отряд окружила толпа ужасных Гедонистов Слаанеша.

Глава одиннадцатая

На мгновение Ферендир вспомнил, как всего несколько дней назад он вместе с наставниками поднялся в уединенное горное ущелье, чтобы пройти последнее испытание, но наткнулся на шайку свирепых слаанешитов. Тогда их было девять против троих, и Ферендир почувствовал себя совершенно беспомощным. Хотя наставники его защитили и в конечном счете одержали победу, во время схватки Ферендир все время ждал, что вот-вот погибнет, и был буквально отравлен страхом.

Сейчас у врагов опять было численное превосходство. Десятки слаанешитов высыпали из шахт и разбежались во все стороны, чтобы дезориентировать и окружить маленький отряд люминетов. Некоторые из них кидались в атаку, но тут же отступали, и Ферендир понял, что они еще не были готовы напасть всерьез, а только дразнились и прощупывали почву перед сражением. Слаанешитам очень нравилось похваляться силой страшных когтей, острых, как бритва, зубов и гибких мускулистых тел, которые знали только удовольствие и боль.

— Внимание! — воскликнул Сераф, широко расставил ноги и замахнулся каменным молотом. — Встать в круг! Спиной к спине!

Хотя в отряде не было признанного командира, в тот момент все послушались Серафа. Семь альвов и их соратник дуардин поспешно выстроились в круг, спиной к спине, лицом к страшным противникам. Ферендир и его наставники приготовили молоты и приняли оборонительные стойки. Фальцея наставила на врага длинную и тонкую пику, а ее сестра Меторра заняла позицию чуть позади, извлекла из колчана стрелу и приготовилась стрелять. Таурвалон встал в стойку Хранителя-ванари: чуть согнулся, подался вперед, поднял щит до уровня глаз и на его верхнюю кромку уложил копье. Даже Луверион, который был немножко не от мира сего, приготовил к бою бронзовый щит и изящный меч. Ферендир впервые увидел, как лунные руны на щите и доспехах Хранителя Знаний с Зайтрека засветились бледно-голубым светом. Среди альвов выделялся низкорослый дуардин Ялгрим: несмотря на ранение, он яростно потрясал топором, готовый отомстить за всех убитых сородичей и унести с собой в могилу как можно больше демониц.

Гедонисты Слаанеша были всех сортов, странные существа с изуродованными до неузнаваемости телами — такими их сделала одержимость пороком и неутолимая жажда извращений. Несколько боевых магов в черных одеждах, усыпанных драгоценными камнями, размахивали посохами, которые уже испускали зловещее фиолетовое свечение. Длиннорылые четвероногие изверги топтались и хрюкали от нетерпения, а позади вальяжно кружили Адские Наездники, довольные, что при таком численном раскладе в их задачу входило всего лишь следить, чтобы кто-нибудь из жертв случайно не выбрался из окружения.

Все они буквально трепетали от неукротимого желания поскорее начать кровопролитие.

Справа от Ферендира толпа воинов Слаанеша расступилась, и вперед вышло огромное человекоподобное страшилище в искусно изготовленных доспехах — настоящая гора мышц. Из уродливого черепа росли кривые бараньи рога. Великан погрозил альвам громадным мечом и прорычал:

— Вы вторглись в чужие владенья!

— В чужие владенья, ну да! — огрызнулся Ялгрим. — Чушь собачья, громила ты вонючий! Подлый убийца! Между прочим, это мой дом. Это дом всех, кого вы убили и изуродовали. В чужие владенья вторглись ты и твои мрази!

Рогатый великан ухмыльнулся, покачал огромной головой и проговорил:

— Вот что, глупцы! Вам представилась единственная и неповторимая возможность. Только сегодня вы можете вступить в ряды воинов величайшего из великих, всемогущественного и всесильного Повелителя Боли и Наслаждения!

При этих словах толпа уродов заволновалась и расступилась. Вперед вышел еще один гигантский слаанешит. Он был выше любого человека или альва и мог бы помериться ростом с рогатым громилой, но имел совсем другое телосложение. Судя по всему, он был мужского пола, стройный, хотя и мускулистый, носил роскошные шелковые одежды и много украшений: браслетов, подвесок, колец из золота, серебра и бронзы. Все четыре свои руки он распростер в стороны, как король перед ликующей толпой. Хотя его худое лицо казалось по-своему привлекательным, оно, вне всякого сомнения, было отмечено печатью порока. Темно-красные глаза, многочисленные колечки в проколотых бровях и ушах, хищная улыбка на обманчиво симпатичном лице убедили Ферендира, что перед ним не просто злодей, но, скорее всего, опасный безумец.

— Да здравствует Эзархад Уничтожитель Судеб! — воскликнул рогатый гигант. — Он примет вас в распростертые объятия или порвет на куски!

Толпа слаанешитов восторженно завыла и заверещала. Их четверорукий повелитель задрал орлиный нос и обвел свое войско надменным взглядом. При этом он так самодовольно усмехнулся, что Ферендир возненавидел его еще больше, чем прежде. Воины Хаоса, судя по всему, боготворили своего Эзархада Уничтожителя Судеб, и высокомерный поганец с удовольствием принимал их обожание.